В 1957 году на маленьком аэродроме в Англии произошла авария. При неудачной посадке самолет был сильно поврежден. Врач, сидевший на заднем сидении, был выброшен из него, упал на спину, потерял сознание и не подавал признаков жизни. Из ложбины, в которую он упал, не было видно построек аэродрома, но, как ни странно, доктор ясновидел все, что происходило на аэродроме. Он видел метрах в 60 под собой свое неподвижно лежащее тело, а также штурмана и окровавленного пилота, бегущих в его сторону. Его удивляло и раздражало, что они проявляют к этому телу интерес, он желал, чтобы они оставили его в покое. Потом он увидел, как из дверей гаража выехала санитарная машина и в нее на ходу вскочил врач. Машина остановилась у дверей госпиталя и забрала какой-то аппарат. Затем он следил, как машина на большой скорости везет его «останки» в городской госпиталь. Тело положили на белый стол, люди склонились над ним, он почувствовал резкий запах нашатыря. В тот же момент его ясное и спокойное сознание вдруг померкло и вернулось вновь уже «внутри» израненного тела, вместе с ощущением боли.
Позднее из любопытства он восстановил подробности своего спасения и убедился, что все виденное им целиком соответствует действительности. Переживания такого рода широко описаны в художественной литературе авторами, которые, как известно из их биографии, сами имели подобный опыт — Водсворт, Эмилия Вройте, Хорж Элиот, Мередит, Теннисон, Виргиния Вульф, Хемингуэй и многие другие.
В 1892 году швейцарский геолог Альберт Хейм сорвался со скалы в пропасть, но случайно не погиб. Заинтересовавшись своими переживаниями, он собрал информацию о 32 подобных случаях. Он нашел, что все его «коллеги* пережили нечто сходное в преддверии неизбежной смерти. Позднее его наблюдения были существенно дополнены, особенно в последние годы в связи с успехами реанимации.
При падении с большой высоты в первый момент человек переживает сильный страх и безуспешно ищет возможности спасения. На втором этапе приходит полное осознание неизбежности гибели, попытки спасения уже не занимают ум. Смерть не пугает и не тревожит, скорее интересует, но волнуют глупые мелочи — жалко рвать костюм, разбить очки или фотоаппарат. Если падение достаточно длительно, наступает третий этап — ретроспекция. Существенные моменты жизни являются образными фрагментами так, как если бы наблюдал их с верхнего яруса театра. Однако в этом переживании есть различия, обусловленные личными особенностями человека.
В 1972 году 19-летний лыжник, упавший в Аризоне с высоты тысячи метров и отделавшийся при этом разбитым носом, описывает, как в начале падения он кричал, но потом: «Я понял, что уже мертв и моя жизнь кончена. Она вся явилась перед моими глазами, как мгновенная вспышка. Я видел лицо моей матери, дом, в котором жил, свое военное училище, своих друзей...» Альберт Хейм, в свою очередь, описывает это так: «Я увидел себя семилетним мальчиком, идущим в школу, потом увидел себя в четвертом классе и своего любимого учителя». 34-летняя санитарка, находясь в состоянии аллергической комы и сознавая себя мертвой, видела свою любимую куклу и любовалась чистым голубым цветом ее глаз-Переживания ретроспекции однако длятся недолго и переходят в особое мистическое состояние «блаженного экстаза». Человек, падающий в пропасть, сознает, что его тело бьется о скалы, разрушается, кости ломаются и дробятся, но его сознание никак не ассоциируется с телом, он совершенно не интересуется, что с ним происходит. Сознание захвачено прекрасными мыслями, вслушивается в раздающуюся музыку, в состоянии душевного покоя он летит сквозь голубое и розовое великолепие небес. По крайней мере так подводит итог своим переживаниям А. Хейм. Это трансцендентное состояние так приятно, что возникает явственное сопротивление попыткам вернуть тело к жизни. Так, женщина, которая в семь лет тонула и была «возвращена к жизни», описала в своем дневнике позднее, как она видела предпринимавшиеся попытки привести ее в себя и как она сопротивлялась им. Она переживала в эти минуты состояние полного счастья, которого потом больше никогда в жизни не испытала.
Однако иногда и сам человек может выйти из транса и начать действовать. Так случилось с известным путешественником Давидом Левингстоном. Он описывал, как в африканской саванне ему на спину прыгнул лев и начал рвать его. Упав ничком, Левингстон почувствовал, что впадает в дремоту, в состояние, в котором не было ни боли, ни ужаса. Он не мог и не хотел двигаться или сопротивляться. Лев прекратил терзать его тело и лег рядом с ним. Тогда силы вдруг вновь вернулись к исследователю. Он вскочил и бросился бежать.
В последние годы переживания людей в состоянии клинической смерти были подробно проанализированы в книге Раймонда Муди «Жизнь после смерти», посвященной проблемам реанимации. Из нее следует, что все они испытывали нечто сходное, хотя с разной ясностью могут это вспомнить. Оставив тело, они легко и свободно поднимались в пространстве, наблюдая сверху поведение других людей — толпу, собравшуюся на месте автомобильной катастрофы, врачей. Потом возле них появлялся некий свет или круг света, который помогал припомнить события жизни, опекал их. Чаще всего он побуждал их вернуться обратно в тело, так как еще не пришло время «перехода». Иногда этот «круг света» трансформировался таким образом, что воспринимался как отдаленный свет в конце туннеля, как мы это видим на известной доске Босха.
Наблюдения психологов над состоянием людей, медленно умирающих от неизлечимой болезни, также позволяют выделить несколько периодов освоения со смертью, которые внешне выглядят иначе, но...
Узнав о неизбежности смерти, люди переживают период недоверия (этого не может со мной случиться!), вспышку активности и сопротивления (еще так много надо сделать!). Когда же близость смерти дает о себе знать и становится реальностью, приходит время страха и депрессии. Такое состояние кажется нам вполне естественным, но это не так уж естественно — оно является «культурной моделью», — его источник в обшем отношении окружающих к смерти — это факт культуры, а не естественная от природы присущая человеку реакция. У многих этнических групп, еще не поглощенных тотально европейской культурой, такой страх и депрессия неизвестны. Убедительны соображения о связи этого страха "с христианским миросозерцанием. Это как бы теневая сторона, побочный результат осознания уникальности человеческой личности, высокой ценности или сверхценности человеческой жизни. Поэтому едва ли следует порицать эту культурную модель и пытаться отказаться от нее.
Если смерть не наступает в этот период, то при'ходит состояние, аналогичное тому, которое испытывают падающие с большой высоты.
Подобный же путь проделывает психика людей, приговоренных к смерти, если от приговора до казни проходит достаточное количество времени.
Последний период, предшествующий тотальной смерти, обычно также распадается на 4 отрезка:
шок, предагональное состояние, агония, клиническая смерть. Все они обычно объединяются под общим названием «терминальных» или «пограничных» состояний.
Механизм шока вызывается глубинными центрами мозга, когда последний перестает получать в достатке кислород и сахар и это начинает угрожать его жизнедеятельности. Тогда мозг выключает «дневное сознание» и включает компенсаторный механизм, расширяющий сосуды, заставляющий печень и мышцы выдать их запас крови для спасения главного — мозга. Как правило эти меры на то или иное время обеспечивают жизнедеятельность мозга и к человеку возвращается сознание, но если положение все же угрожающее, то оно возвращается без способности двигаться. Умирающий находится в состоянии, аналогичном трансу, но еще осознает себя в своем теле (хотя и не всегда) — это предагональное состояние. Можно с уверенностью сказать, что всякий транс, или медитация, есть искусственно вызванное предагональное состояние той или иной степени глубины, той или иной его разновидности. Потом наступает состояние агонии и за ней клиническая смерть, в которых транс углубляется и достигает такого уровня, как в описанных выше случаях.
В оккультных учениях имеются техники произвольного погружения, минуя шок, в предагональное состояние и затем в глубокий транс, приближающийся к состоянию клинической смерти. Они различны по деталям, но объединяются под названием «техника астральной проекции». Достигнув состояния выхода в астральную проекцию, человек теряет на мгновение сознание и потом осознает себя над своим телом, если в помещении, то в углу комнаты под потолком. В Европе энтузиастом совершенствования этих техник был Гектор Дюрвиль, книга которого об искусстве астральной проекции вышла в 1909 году. Выдающимся практиком в этой области был Роберт Монро.
